Наконец в конце галереи появился мистер Рочестер со свечой. Мисс Ингрэм подбежала к нему и схватила за руку.

– Скажите, произошло что-то ужасное? – воскликнула она.

Лицо Рочестера оставалось абсолютно, леденяще спокойным.

– Все в порядке, – ответил он, – просто репетиция «Много шума из ничего».

Что?! О чем он толкует? При чем тут какая-то пьеса?

– Одной из служанок привиделся ночной кошмар, вот и все, – добавил Рочестер. – Теперь нам стоит разойтись. Все уже под контролем. Бояться нечего.

Так что же все-таки – репетиция или ночной кошмар служанки? Бред какой-то.

Как бы там ни было, гости начали разбредаться по своим комнатам. Шарлотта посмотрела на мистера Блэквуда. Тот, стиснув зубы и сжав кулаки, не сводил взгляда карих глаз с мистера Рочестера. Она прикоснулась к плечу агента и прошептала: «Не сейчас. Помните о нашем плане».

Тот моргнул и огляделся с таким видом, словно забыл, где находится. Затем снова повернулся к Шарлотте и спросил: «А где мисс Эйр?»

У той перехватило дыхание. Она бешено замотала головой, озираясь. Здесь были все – все, кроме… мистера Мейсона. И Джейн.

Где же Джейн?

В дверь спальни Джейн громко постучали. Она вздрогнула.

– Джейн! – раздался из коридора голос мистера Рочестера. – Мисс Эйр, мне нужна ваша помощь.

Гувернантка еще не успела отойти от страха после ночного вопля. Она как раз бежала узнать, что произошло, когда ее перехватила миссис Фэйрфакс и сказала – мол, хозяину скоро потребуется ее содействие, так что ей надо вернуться к себе в комнату и там ждать, когда позовут.

Ожидание было напряженным.

Джейн потуже запахнула халат и открыла дверь. На пороге стоял мистер Рочестер со свечой: «Следуйте за мной».

Хелен заклубилась рядом с подругой.

– Все это мне совсем не нравится. И почему ему понадобилась именно твоя помощь?

Владелец особняка стремительно миновал один коридор и свернул в другой. Джейн едва поспевала за ним, стараясь шагать бесшумно. Хелен же предпочла ходьбе скольжение по воздуху.

– У меня плохое предчувствие, – ныла она.

Джейн не хотелось признаваться, что плохое предчувствие есть и у нее, но, в конце концов, стояла глубокая ночь, и после такого ужасного крика… кого угодно посетит предчувствие.

Мистер Рочестер открыл какую-то дверь в нижней части восточного крыла, и они вместе устремились вверх по винтовой лестнице.

– Вы не теряете сознания при виде крови, Джейн?

– Звучит угрожающе, – заметила Хелен.

– Кажется, нет, – ответила Джейн.

Взобравшись по лестнице, Рочестер отпер еще одну дверь – в довольно тесную прихожую. Там на диване лежал мистер Мейсон, ужасно бледный и весь в поту. Позади него валялся ком кровавых тряпок. На одной из них алело совсем свежее пятно.

– Что с ней… приключилось? – простонал Мейсон. – Она… меня… убила. Она сошла с ума.

У Хелен отвисла челюсть.

– Что вечно происходит с этими живыми?!

– Джейн, посидите с Мейсоном, – распорядился Рочестер. – Промокните рану тряпками. Я съезжу в город за доктором. – Он толкнул гувернантку в кресло и сунул ей в руки еще тряпок. – И главное, не разговаривайте. Ни вы с ним, ни он с вами. Слышите, Мейсон? Вы еще слишком слабы для бесед.

На этом он буквально вылетел за дверь. Джейн прижала тряпки к ране, и Мейсон громко заохал.

– Хелен, мне страшно, – прошептала Джейн.

Но та уже не глядела на Мейсона, а просто металась взад-вперед по комнате, то и дело хватаясь за волосы. И бормотала: «Что-то тут неладно… Что-то как-то странно…»

– Еще страннее, чем человек, у нас на глазах истекающий кровью? – спросила Джейн.

– Я что, истекаю кровью? – простонал Мейсон, очевидно, находившийся в более ясном сознании, чем поначалу показалось его вынужденной сиделке.

– Нет-нет, сэр, все будет хорошо. Только-о… тс-с-с-с-с.

Мейсон сжал кулак.

– Мне следовало догадаться, что она мне не обрадуется. Я бы и не пришел, если б…

Хелен душераздирающе вздохнула.

– И почему мистеру Рочестеру понадобилось позвать тебя? Ты гувернантка, а не врач и не медсестра.

– Успокойся, Хелен. Нам нельзя терять голову.

В противоположном конце комнаты задребезжала дверь. Затем еще и еще раз. Кто-то явно колотился в нее.

– Что это? – спросила Хелен.

– Не знаю. Проникни сквозь стену и посмотри.

Мейсон поднял голову, из-за чего из раны хлынула свежая кровь.

– Проникнуть сквозь стену? Как это? Хотите сказать, мне пора оставить этот бренный мир?

– Нет-нет, – успокоила его Джейн, – вам просто показалось, это галлюцинация. Вы поправитесь. А теперь спите. Тс-с-с.

Хелен, не переставая трепетать всем своим призрачным телом, подлетела к двери, но перед ней остановилась.

– Меня что-то не пропускает туда, – пояснила она и попробовала вновь.

Вдруг с обратной стороны донесся крик. Затем вскрикнула и Хелен. Джейн замерла.

– Я не могу просочиться ни через стену, ни через дверь! – Привидение принялось кружиться в разные стороны, все так же дергая себя за волосы.

Дверь опять содрогнулась, а затем само собой распахнулось окно, и сильный порыв ветра разом задул все свечи. В прихожей стало темно и тихо.

– Хелен? – шепотом позвала Джейн. Ответа не последовало. – Мистер Мейсон? – Она протянула ладонь и нащупала его лоб. Он был холодным и липким. – Мистер Мейсон?

В ответ снова тишина.

Все как будто замерло.

* * *

Когда ведешь счет времени по собственным вдохам и выдохам, оно течет убийственно медленно. Именно такой счет сейчас и вела Джейн. Дело уже пошло на сотни вдохов. Может, даже на тысячи. Но больше в этой крохотной комнатке ей было решительно нечем заняться. Звук ее дыхания и ощущение раны, к которой прижата рука, – вот и все.

Что же произошло? Кого имел в виду мистер Мейсон, говоря, что она убила его? Известно, что кровать мистера Рочестера подожгла Грейс Пул. Возможно, и на сей раз речь идет о ней? Но мог ли Мейсон так говорить о Грейс Пул?

Вернулась Хелен. По какой-то необъяснимой причине она могла выдерживать в этом помещении только по нескольку минут подряд. Никогда раньше Джейн не видела ее такой взволнованной.

– Здесь что-то совсем, совсем неладно. Дурной дух.

Гувернантка не могла не согласиться.

Со стороны лестницы послышались шаги, и в комнату ворвался мистер Рочестер, а вслед за ним – доктор. Наконец-то вновь появилось свечное освещение.